Государство на костях

Национализация и мифологизация истории были выбраны основным инструментом конструирования украинской идентичности с конца XIX века. Достаточно вспомнить Михаила Грушевского с его концепцией, согласно которой Украина является прямой наследницей Киевской Руси. В постсоветский период тренд на мифологизацию истории только укрепился. При поддержке государства украинские ученые создавали свою национальную версию истории, прежде всего пытаясь отделить ее не только от советского, но и от имперского прошлого.

Главной трагедией украинского народа в советский период был выбран не период Второй мировой войны и немецкой оккупации, а голод 1930-х годов. По разным оценкам, в тот период в СССР погибли от 3,5 миллиона до 10 миллионов человек. Но в независимой Украине эти трагические события стали рассматривать как намеренный геноцид, прежде всего против крестьянства и интеллигенции, и назвали голодомором.

Согласно выводам Института российской истории РАН, голод стал следствием непродуманной политики насильственной коллективизации на всей территории СССР. При этом материалы переписей 1926 и 1937 годов свидетельствуют о том, что некоторые республики Союза пострадали от этого бедствия куда сильнее, чем Украинская ССР. Так, население Украины уменьшилось на 20,5 процента, Казахстана — на 30,9, убыль населения в российском Поволжье составила 23 процента.

Однако историки новой Украины предпочли игнорировать эти данные и присвоить себе общую беду. Голодомор начал широко обсуждаться в стране в конце 1980-х годов на волне нарастающей критики коммунистического строя. Эта тема сыграла большую роль в легитимизации выхода Украины из состава СССР и активно использовалась в пропагандистских целях. В частности, перед референдумом о независимости по телевидению крутили документальный фильм о голоде 1930-х, созданный на общественные деньги.

Огромную роль в формировании представлений о голодоморе как о намеренном уничтожении украинцев сыграла украинская диаспора за рубежом. Стараниями организации «Американцы в защиту прав человека на Украине» в 1985 году в США была создана парламентская комиссия по исследованию обстоятельств голода в 1930-х. В 1988 году «Всемирный конгресс свободных украинцев» добился создания международной юридической комиссии, которая признала политику коллективизации, раскулачивание и голод действиями советской власти, направленными на геноцид украинцев и подавление украинского национализма. Кроме того, украинские организации спонсировали проведение мемориальных выставок и акций в городах и селах, наиболее пострадавших от голода.

Инструмент «холодной войны»

Трагедия свирепствовавшего во многих регионах СССР в 1932-1933 годах голода остается одной из самых болезненных в отечественной истории, а на Украине она занимает ведущее место в числе политически ангажированных и откровенно русофобских пропагандистских жупелов.

Ещё в послевоенные годы осевшие в западных странах, преимущественно в США и Канаде, представители украинской диаспоры стали активно использовать гибель, по различным данным, от 2 до 8 миллионов человек в сугубо пропагандистских целях. Тогда же в украинских эмигрантских публикациях возникает новый термин «голодомор», который носил ярко выраженную эмоциональную окраску. Таким образом, подчеркивалось, что голод 1932-1933 годов якобы носил характер геноцида украинского народа со стороны советского политического руководства, что позволяло ставить его в один ряд с такими преступлениями против человечества, как Холокост.

В условиях набиравшей обороты «холодной войны» подобного рода публикации с указанием совершенно фантастического количества жертв трагедии 1932-1933 годов щедро вознаграждались и поощрялись американскими спецслужбами. Под их контролем находился довольно пестрый конгломерат из числа представителей украинских националистических группировок, ранее активно сотрудничавших с гитлеровскими захватчиками, а затем бежавших от возмездия на Запад.

Голод 1932-1933 годов стал удобным предлогом и инструментом для ведения идеологической войны и выполнения стратегической задачи, связанной с отрывом Украины от России. В 1980-е годы по инициативе «Всемирного конгресса свободных украинцев» создается так называемая «Международная комиссия по расследованию голода на Украине». В то же время администрацией президента США Рональда Рейгана создается специальная комиссия по голоду на Украине, научным руководителем которой стал тесно связанный с украинской диаспорой американский историк Джеймс Мейс. Представленные Конгрессу США 22 апреля 1988 года выводы этой комиссии однозначно возлагали вину на руководство СССР за спланированный и организованный «геноцид этнических украинцев».

Новое время

Для первого президента Украины Леонида Кравчука крайне важно было укрепиться на своем посту, и на волне национализма проще всего это было сделать через отрицание советского наследия. К тому же это помогало отвлечь население от серьезных экономических проблем. Тема голодомора пришлась очень кстати.

Кравчук поддержал увековечивание событий 1930-х годов на государственном уровне. В 1993-м он издал указ «О мероприятиях в связи с 60-летием Голодомора на Украине», министерство иностранных дел проводило активную работу по введению информации о голоде в календарь памятных дат ЮНЕСКО. В том же 1993-м президент принял участие в международной конференции, посвященной голодомору, где прямо заявил, что голод был напрямую инициирован Москвой с целью геноцида украинцев.

Главе государства в его работе помогали националисты. В частности, «Ассоциация исследователей голода-геноцида» требовала создать парламентскую комиссию для расследования обстоятельств трагедии. Бывший диссидент Левко Лукьяненко требовал судить «причастных к организации голода» коммунистических чиновников в международном суде в Гааге. Спикер Верховной Рады Николай Жулинский также пытался провести парламентские слушания на тему голода, но ему не удалось: в парламенте Украины тогда превалировало левое большинство, многие депутаты сохранили свои посты еще с советских времен и были лояльны к СССР. Кроме того, активное продвижение темы голода встретило сопротивление и у региональных властей на юго-востоке страны, всегда занимавших пророссийскую позицию.

Второй президент Украины Леонид Кучма использовал тему голодомора достаточно осторожно, в основном в период политических противостояний с националистическими и прозападными силами. Перед парламентскими выборами 1998 года он издал указ о проведении памятных мероприятий в связи с 65-летием событий 1930-х, а также установил День памяти жертв. В 2002 году в разгар антипрезидентских акций «Восстань, Украина» Кучма также инициировал проведение памятных мероприятий и продвигал идею возвести в Киеве мемориал жертвам голодомора и политических репрессий. В итоге этот его указ не был выполнен. Год спустя, в 2003-м, сторонники Кучмы в Верховной Раде смогли перехватить инициативу у оппозиции и выступили с предложением проведения парламентских слушаний на тему голода, которые пытались организовать при Кравчуке.

Наиболее активно использовал геноцид в политике памяти и идентичности третий президент Виктор Ющенко. Главной целью его политики было преодоление раскола в украинском обществе после политического кризиса 2004 года, который привел к «оранжевой революции». Все устремления украинского лидера в этом направлении активно поддерживали организации националистов и диаспора.

Ющенко издал новый указ об увековечивании памяти жертв голодомора. Он предполагал материальную помощь тем, кто пережил голод, организацию сбора материалов для Национальной книги памяти жертв, получение правовой оценки голода как геноцида от международного сообщества. Также планировалось выделять средства на установку памятников жертвам голода и выделение грантов занимающимся исследованием тех событий. Кроме того, был создан Институт национальной памяти.

Пришедший на смену Ющенко Янукович в 2010 году в первую очередь попытался дистанцироваться от исторической концепции своего предшественника. Он лишил официального статуса Институт национальной памяти, с разделов о голодоморе на сайтах государственных органов начали исчезать формулировки, возлагающие ответственность на Россию как наследницу СССР. На очередном заседании ПАСЕ Янукович заявил, что голод был общей трагедий советского народа, а не геноцидом украинцев. Памятные мероприятия, которые проводились в этот период, были организованы за счет общественников.

Однако в целом политика памяти в период его правления оставалась довольно пассивной. Янукович пытался лавировать между пророссийским юго-востоком и националистическим западом, что в итоге привело к Евромайдану и госперевороту. Кроме того, нельзя забывать, что четвертый президент Украины возглавлял страну всего четыре года, тогда как историческая концепция голода 1930-х годов как геноцида навязывалась жителям страны почти три десятка лет до этого, и на ней выросло не одно поколение молодых украинцев. Поэтому новые власти страны принялись эксплуатировать тему голодомора с удвоенной силой.

В президентство Петра Порошенко Украина потеряла Крым и практически лишилась Донбасса. Поэтому демонизация России как многовекового угнетателя страны вновь стала базой для формирования национальной украинской идентичности. Новаторство Порошенко в политизации темы голода 1930-х годов заключалось в том, что он начал увязывать эти события с текущей ситуацией. Он приравнял события середины XX века к войне в Донбассе и высказал идею, что Россия всегда пыталась уничтожить Украину и менялись лишь методы.

Данный курс немедленно был закреплен на законодательном уровне, и на этот раз успешно. Порошенко издал специальный указ, обязывающий украинскую академию наук изучать обстоятельства голода, а главное, заниматься поиском лиц, причастных к организации голодомора. Кроме того, он предусматривал выделение бюджетных средств на общественные инициативы, связанные с увековечиванием памяти жертв тех событий. Так же, как Кравчук и Кучма, пятый президент Украины смог объяснить текущие проблемы страны голодомором и борьбой с деструктивным наследием советской власти. Но, в отличие от своих предшественников, Порошенко имел полностью лояльный парламент и правительство.

Политики успешно создали для Украины образ жертвы, которая сначала страдала от имперской власти Петербурга, а потом от имперской власти Москвы. Это позволило им отмежевать украинский национальный проект от общерусского, несмотря на всю этническую и культурно-историческую общность. Вот только в создании успешного государства плохим подспорьем видится национальная политика, которая вместо образа победителя, преодолевшего все испытания, эксплуатирует образ жертвы.